Если производить очередную классификацию собратьев по человечеству в их отношении к непростому явлению религии, то можно было бы, наверное, сконструировать различные коробочки или клетушки, куда и помещать подопытные экземпляры. Например, проделать следующий умственный экзерсис. Сначала взять всё человечество и поделить на две большие, основные группы: людей религиозных и наоборот. Если с религиозными всё вроде бы поначалу ясно, то с группой «наоборот» не так просто.

Кого же туда отнести, на радость любителям всё и всех разделять, пересчитывать и классифицировать? Сначала кажется — ну конечно же, атеистов! Однако, по зрелом рассуждении оказывается, что атеизм также представляет собой своего рода веру, иррациональную в своих основаниях, даже если формальным предметом этой, скажем так, «веры», является рациональное устройство бытия, «не нуждающееся в гипотезе Бога», по крылатым словам известного учёного, астронома и математика, П.-С. Лапласа, жившего в 18-19 вв.

Вспомним хотя бы недоброй памяти большевиков, именовавших себя поначалу никак не академически-отвлечёнными «атеистами», а куда как более ёмким и хлёстким русским словечком «безбожники». Казалось бы, если любая религия всего лишь аберрация непросвещённого классовой идеологией сознания, зачем же особо распаляться? Однако их искренняя ярость, вроде кривляний автора печально известной «Библии для верующих и неверующих» Емельяна Ярославского или ёрничанья г-на В. Ульянова (Lenin) по поводу религии и её служителей заставляют предположить, что «безбожие», а тем более «воинствующее» — предмет далеко не академической абстракции.

Для всех подобных персонажей религия — явно некое «нуминозум», то есть своего рода область сакрального, наполненного священно-трепетной и ужасной таинственной силой. Губительной для структур их сознания и потому — являющейся опаснейшим врагом, подлежащим искоренению вместе с их носителями. Вспомним великого швейцарца, боллингенского отшельника-богостроителя д-ра К.-Г. Юнга. Нет-нет, это именно религиозная озабоченность, хоть и с выворотом суставов на 180 градусов, с точки зрения любой здравомыслящей религиозной ортодоксии. Вывих же произошёл от падения в яму, откуда явственно потягивает сероводородом и прочими сернистыми продуктами, наводящими на архетипические размышления об их источнике.. Так бы примерно рассуждал человек (и размышляли, наверное), для которого его вера — не пустой звук.

Итак, можно считать для начала доказанным, что «атеисты», а тем более «безбожники», будут, по нашей выбранной классификации, явно по одну сторону рва с людьми религиозными, «верующими», — хоть и разделённые берлинскими стенами с колючей проволокой. По другую сторону рва окажутся люди, для кого религия — просто пустой звук, дурной мираж или сказка для недоразвитых детей. По меткому слову братьев Стругацких — «хорошо знающие, с какой стороны у бутерброда масло». Если возможно вообразить себе полностью нерелигиозных людей, то это будут именно они. Правда, я не совсем уверен, что такие люди существуют на самом деле...

Впрочем, они должны быть: точно знающие, что никакого «потом» или «по ту сторону» быть не может, потому что просто не может быть никогда. Эта категория жителей Вселенной хорошо была известна в Древней Индии под названием «чарвАков» или «локАятов». Но они, по каким бы то ни было причинам, сделали свой чёткий выбор. Может быть, потому, что и выбора-то у них вовсе не было, а простая заданность от рождения, — кто знает...

Вопрос, вызывающий затруднение: куда поместить, согласно нашей умственной Игре в Бисер, людей, сознательно считающих себя агностиками, то есть не сделавших выбора, не самоопределившихся по отношению к «основному вопросу» бытия? Вполне могущих быть высоконравственными, тонкими, умными существами, но и — и не берущими билет, и не возвращающими его почтительно назад вместе с Иваном Карамазовым, будучи напуганными всезатопляющими потоками, состоящим сплошь из детских слезинок... Ведь, кажется, именно о таких людях грозное предостережение Откровения Иоанна Богослова: «Изблюю из уст моих», по причине их теплохладности?

Отставив эту дилемму временно в сторону, обратимся к огромной части обитаемой Вселенной, заполненной людьми «верующими» или «религиозными». Самого разного калибра: «верующими» в Христа, Аллаха, Будду, Кришну, Сады Мории, во Владыку Шамбалы, в таинственные свойства минералов, сушёной крольчачьей лапки, оберегающей от сглаза, в знаки Зодиака, в «позитивное мышление», в благость всеобщего «прогресса», да мало ли ещё во что или в кого...

С юных лет мне часто приходилось слышать фразы, наподобие: «Нужно же во что-то верить», «Он человек верующий, значит честный» и — «Не всё ли равно, во что верить?» При этом полагалось в знак уважения или хотя бы толерантности склонять голову, признавая безусловный примат веры, самой по себе. Неважно, во что или в кого.

Насколько я помню, в конце 1980-х, начале 1990-х, при набирающей силу популярной волне всяческих переосмыслений всего мыслимого (мне почему-то особо вспоминается в этой связи Коротичевский «Огонёк», но может быть, я ошибаюсь), было принято с глубоким уважением вспоминать погибших во времена массовых репрессий «верных ленинцев», «беззаветных борцов за дело коммунизма». И не просто вспоминать, как любых людей, канувших в людоедской мясорубке бесчеловечного режима «великих социальных экспериментаторов и эффективных менеджеров». Нет, как тогда нередко заявлялось — они верили до конца, и т. п. То есть сам факт их «веры» должен вызывать мои слёзы умиления. Увы, не вызывал и не вызывает.

Я заставляю себя почаще вспоминать новозаветное слово апостола Иакова (2, 19) о том, что «бесы веруют, и трепещут». Не всё то золото, что блестит, и — вера вере — великая рознь. Ну не могу я, да простят меня те, кого это касается, уважать за «веру» тех, кто верит в сушёную лапку, в щучью челюсть, в неземные энергии и в штопку кармы. Могу попытаться, со слегка брезгливым любопытством академического религиоведа, понять истоки и содержание их верований. Могу даже одарить их своей «толеранцией», если их вера не требует распиливание людей живьём. А вот уважать — не удаётся. Такое же отношение у меня, есть грех, и к вере некоторых христиан, считающих, что они «всех любят», а весь мир, а особенно «Запад», только и ищет, чтобы их уничтожить или поработить...

Итак, мы видим, что «вера», как кажется — плохой критерий для оценочной классификации ближних. Чем ближе к глазам предмет суждения, тем большая опасность перешагнуть зыбкую границу, отделяющую его от осуждения. Правда, есть и другое слово: «По плодам их узнаете их», как бы поторапливающее нас с характеристикой и дающее более надёжный инструмент. Увы, плоды от плодов тоже разнятся... И здесь нас ожидают сложности и недостоверность результатов.

Так что же нам остаётся? По-видимому, вспомнить другое изречение из той же почтенного возраста Книги и заняться своим прямым делом — вытаскиванием бревна из собственных глаз, игнорируя посторонние предметы в чужих...