Затронув тему веры и убеждения, мы неминуемо подходим к теме взаимоотношений науки и религии. Атеистическая точка зрения здесь такова: религия и наука являются непримиримыми противниками, одно обязательно исключает другое. Это происходит именно потому, что наука везде ищет причины явлений, рациональные объяснения. А религиозная точка зрения в конфликте с наукой постоянно оказывается скомпрометированной, а в конечном счете – просто смешной. Не случайно в конце средних веков и в эпоху Возрождения под ударом инквизиции оказались ученые. Их исследования просто-напросто подрывали веру, а заодно авторитет католической церкви, так как давали рациональное объяснение того, что раньше считалось исключительно сферой божественного промысла. Но церковь пыталась бороться с наукой карательными мерами даже в XX веке. Известно, что уже после окончания второй мировой войны американском штате Теннеси было запрещено преподавание эволюционной теории Дарвина, так как она подрывает авторитет религии, а значит, и нравственность подрастающего поколения . Дело в том, что на равных, с помощью аргументации, церковь бороться с наукой не в состоянии, точно так же, как и ограничить ее влияние. Поэтому и приходится ей прибегать к помощи консервативных политиков, что бы воспользоваться полицейскими методами.

Но здесь сторонники религиозной точки зрения обычно выдвигают другой, неотразимый с их точки зрения аргумент. Они утверждают: Смотрите, ведь большинство самых знаменитых ученых и философов были верующими людьми! Значит, религия и наука вовсе не враги . Этот аргумент сторонники религии выдвигают столько же, сколько идет борьба церкви и науки. Его на недавнем архиерейском соборе РПЦ озвучил сам патриарх. Но дело в том, что в области своих научных интересов все ученые до одного были стопроцентными атеистами. Ни Галилей, ни Ньютон, ни Лейбниц не пытались объяснить физические процессы с помощью божьей воли – иначе мы бы просто не знали бы этих имен. Представьте себе, чтобы было, если бы причиной падения яблока Ньютон, вместо формулировки закона всемирного тяготения, назвал бы божественную волю? Или же Дарвин признал легенду о происхождении человечества от Адама и Евы? Вне своей науки эти люди вполне могли быть набожными, но это-то как раз ничего не доказывает. Если же ученый выходит за рамки рационального, то он за ними сразу же перестает быть ученым.

Взаимоотношения науки и религии замечательно иллюстрирует диалог астронома Лапласа и Наполеона. Когда французский император прочитал Небесную механику , он заметил с явным неодобрением, что это сочинение не содержит упоминания о боге. Лаплас ответил: Сир, я не нуждался в этой гипотезе .

Несколько по-иному обстоит дело в философии. Существование некой сверхъестественной силы признавали, как известно, Платон, Декарт, Лейбниц, Кант, Гегель и т.д. Но бог для философа – это нечто совсем иное, чем бог для обывателя или теолога. Философы вводили в свои сочинения бога тогда, когда сталкивались с какой-то проблемой, разрешить которую были не в состоянии. Но этот их бог бы столь же похож на христианского, как он сам на божка первобытного племени с берегов Амазонки. Бог для философов – это воплощение нерешенной проблемы, изъяна в теории. В современной западной философии признание существования бога можно встретить лишь как недоразумение.

Но есть еще один важнейший вопрос, который обычно используется для нападок на атеистов и для утверждения незыблемой ценности религии. Только ленивый сейчас в России не говорит о возрождении христианской нравственности . Защитники религиозной точки зрения считают, что без религии никакая нравственность невозможна в принципе, и именно падение влияния церкви привело в России к революции, диктатуре и массовым репрессиям. Таким образом, церковь предстает защитницей общечеловеческих моральных ценностей.